Литературные произведения Запорожского готического портала

Cothurnatus - Потерявший

«На ближнем кладбище я знаю уголок…»

С.Я. Надсон

Эти мысли преследовали его… Они приходили каждую ночь и он бился в холодном поту… Мысли о том, что все могло бы быть иначе, что все могло бы быть по другому, что все могло бы быть так как хотели они… Но увы, реальность неумолима «их» больше нет, а его отделяет от своей любимой десять угрюмых километров пути, тридцать сантиметров серого бетона и два метра сырой и холодной земли… Он до сих пор не мог поверить в эту невыносимо жестокую реальность… Ее больше нет… Нет! Нет! Этого не может быть! Я отказываюсь в это верить…Все кругом лгут и глаза лгут и уши лгали все это неправда… Все это лживый и подлый мир людей способный только на слухи и козни…

Он опять плакал, плакал один за початой бутылкой водки без закуси, плакал горько, но мужественно, так как плачут настоящие мужчины, которые никогда никому не сознаются, что им тоже бывает не в моготу. Или им плохо, хотя в душе у них может кипеть хуже ада. Он был дома, в десяти километрах от кладбища, он был один, совершенно один и казалось, все кругом замерло, но он видел во всем ее. Эти мысли преследовали его, он не пускал ее не давал ей покоя… Он принуждал ее опять и опять являться ему во снах в мечтах в галлюцинациях… Во всем, он не мог простить себе то, что он утратил это сокровище которое он доблестно искал столько лет и так скоропостижно и позорно потерял… Потерял то что было найдено поэтически – прозаически, до боли банально, она умерла от простого гриппа.

Вероятно прав был кто-то, кто когда – то сказал, что жизнь – это поэзия, а смерть – это проза. Ведь как известно, новое, это – хорошо забытое старое и, наверняка, это придумал не он и до него это уже кто-то говорил. Да… И до нее тоже умирали люди… Но это были просто люди, люди абстрактные, люди безликие, люди – роли, люди – документы, люди которых он никогда не знал близко, с которыми не имел никакой духовной связи… А она это другое дело, она – возможно вообще единственное что держало его – неприкаянного сироту на этой грешной земле.

Эти мысли преследовали его… Он никогда не отличался собачьим оптимизмом даже напротив – он всегда воспринимал жизнь трагически и никогда не верил в счастливый конец… Но вот, когда ее не стало его любимые поэты зазвучали как-то особо надрывно… Как-то страшно, как-то так как не звучали до этого никогда… А ведь она ушла к ним, они тоже все мертвы и живы, они тоже как она – везде и не дают покоя… Или им не дают покоя… Или может я здесь лишний? Может быть только «там» мне и рады? Может быть… Сказал он как в последний раз глухим голосом, залпом выпил стакан водки и с безумной улыбкой продекламировал Семена Надсона: «На ближнем кладбище я знаю уголок…»