19 сентября 2008 года Запорожские любители gothic  и darkwave смогли в клубе 2000 видеть и воспринимать группу  из Хабаровска (с 2006 – Питера) Otto Dix.

Михаэль Драу вышел в одежде вампира эпохи Возрождения, но в алюминиевом шлеме и с Библией в руках. Парадоксальность его внешнего вида показалась полнее оправданной и нормальной. Зачитав отрывок из Библии, он небрежно уронил её на пол и запел «Болезнь».

С первой же секунды музыка, исходящая из-под рук Мари Слипа и чары, творимые голосом и плавными танцевальными движениями Михаэля (не зря они в 2004-2005 работали с молодежным театром «Парадигма времени»), крали души и уносили  в мир, порожденный их творчеством. Михаэль пафосный интеллигентный вампир, но в тоже время – робот-игрушка, едва уцелевшая. Мир, в котором он жил достиг наивысшего техногенного развития и теперь гибнет. Михаэль и Слип призваны оповестить людей о приближении катастрофы, но не для того, чтобы предупредить её. Их цель иная. Они знают, что мир обречен, ничто не остановит судный день... Они фиксируют мгновение… Безнадежное ожидание конца фосфорирует в глазах, движениях, устах Михаэля, – красотой. Драу видит красоту в разрушении, сотворенном руками людей, видит красоту умирания, достойную  быть навсегда запечатленной. Что-то в имидже Драу отдаленно напоминает манеру одеваться модели Тейлор Момсен.

Во время исполнения «Виртуальная любовь»  у  Михаэля светится глазок шлема и он теперь точно похож на робота, прикинувшегося  аристократом ХVII-XVIII   века, он всячески танцевальной пантомимой обыгрывает слова,  механическо-плавными движениями  подтверждает, что он действительно робот последней разработки.

В песне «Антихрист» старательно  показывает пальцем в зал, публика визжит, когда слова «…или ты…» («…Антихрист уже среди вас… может быть он это я или ты…») вдруг совпадают с указанием на кого-то. (Когда он показал на меня я поняла, почему все так ликуют,  или он, действительно обладает огромной силой убеждения,  или просто ему не возможно не верить… Но, когда он указал на меня и сказал  «… или ты…» ­– я  почему-то безоговорочно ему поверила).

 На сцене появляется третий персонаж. Скрипач. Михаэль поет «Жертвы искусства», облачаясь в цилиндр и  маскарадную маску. Теперь мы переносимся на бал-маскарад давно минувшей эпохи и становимся свидетелями трагедии творческого человека.

Во время песни «Мой любимый немец» Михаэль держит в  руке плетку, в проигрыше он начинает ею размахивать, что вызывает бурную радость у зрителей. На его лице некое охваченное самим процессом замахивания плеткой равнодушие, он больше живет в музыке, в такт которой старается замахиваться.  В припеве Михаэль подходит к краю сцены и жеманно убрав микрофон за спину, а вперед выставив руку с плеткой, – просит подпевать. Зрители схватывают на лету и упоенно, адресуя ему: «Ты мой самый любимый немец». Под конец песни Драу бьёт ею себя, хотя бьёт, слишком громко сказано, скорее – нежно ласкает, хотя теперь на лице проступает неимоверное мучение, после чего  падает на колени. Публика снова ликует.

Песню «Гленофобия» Михаэль исполнял с «…фарфоровым лицом», двигаясь,  словно управляемая кем-то марионетка.

Самый большой ажиотаж, после плётки,  вызвало исполнение песни «Птицы». Утяжеленное начало побудило Михаэль распустить волосы и потрясти хаером, чего явно от него никто не ожидал, как-то странно это выглядело в исполнении инфантильного высокомерного (в хорошем понимании) мертвого вампира-аристократа… Он вдруг странно стал живим… Что, в свою очередь,  несказанно оживило публику, последовавшую его примеру и восторженно вопящую на протяжении всей песни.

К сожалению, концерт продлился всего чуть больше часа, Михаэль извиняясь,  объяснил, что они опаздывают на поезд и, кажется,  пообещал вернуться (уловить смысл его слов было трудно, так как хотелось взахлеб слушать звучание его голоса вне песни, который оказался таким  же удивительным, как и во время пения).

Публика не хотела их отпускать, но и не была слишком настырной, то ли впала в  некое небытие, то ли просить о ещё паре-тройке песен явно неземных Otto Dix им показалось не вежливым. Видно Михаэль и Слип ещё не успели заболеть звездной болезнью и не стали долго томить всех ожиданием.  Они исполнили ремикс  песни «Покояние»,  ушли… Публика не унималась. Вышли ещё раз, но аппаратуру уже начали разбирать,  и тогда Михаэль учтиво прочел текс песни с нового, готовящегося альбома. За восторженными воплями поклонниц не возможно было разобрать смысла. В конце Михаэль поблагодарил всех и сказал, что в Запорожье самая дисциплинированная публика, улыбался… Что стоило очень многого… он словно стал на шаг ближе к простым смертным и не просто на шаг ближе, а сам стал таким же простым смертным, ранимым и беззащитным перед природой и техникой. 

Наверное, во время раздачи автографов, Михаэль пожалел о столь поспешном выводе. Сначала и впрямь  все было довольно дисциплинированно и уважительно, а потом – народ повалил… Автографы, фото с Михаэлем… Михаэль в толпе терялся и казался растерянным, уставшим, создалось впечатление, что он не хочет никого обидеть, и не знает, как бы это все закончить, так как действительно спешит.  Так и хотелось ему помочь вежливо всех «попросить», что б Otto Dix успели на поезд, что б в еще одном городе люди смогли загрузить себя в некую матрицу под названием Otto Dix, в которой всё хоть и движется медленно, но уверенно к апокалипсису, в котором  хочется остаться… Просто потому, что в этом умирающем мире есть ещё красота и настоящие человеческие чувства, пусть и с налетом вампиризма, декаданса и меланхолической психоделики.

Впечатления от концерта мрачных, откровенно меланхоличных Otto Dix, как ни странно,  остались, по крайней мере у меня и многих других, самые позитивные… Многие, и я согласна, заметили, что в живую хабаровский, теперь уже Питерский, дуэт звучит лучше, да и немного театрализованные изыскания Михаэля визуально дополняют песни… Создается впечатление просмотра не только профессионально снятого концептуального фильма, но и фильма меняющего так или иначе мировосприятие и мировоззрение. А изменения означают развитие личности…

Anna Ivy Sumrak